Бог знает почему представляемый как один из «великих» фильмов о Революции, «Дантон» Анджея Вайды - это прежде
всего пример неправомерного передёргивания исторической реальности в идеологических целях. Ни для кого никогда не было секретом, что фильм этот НЕ о Франции и НЕ о Революции. Это
фильм о политической ситуации в современной тогда Вайде Польше и о «великом противостоянии» Валенса - Ярузельский. Разумеется, приём аллегории стар, как мир, но в случае Вайды
есть два «но». Во-первых, достаточно верно передавая декор эпохи и общую линию событий, Вайда не останавливается перед подтасовкой, сортировкой и прямым извращением фактов, дабы
подогнать историю революции под свою польскую политическую схему. А во-вторых, фильм объявлен как экранизация (пусть и «по [очень отдалённым] мотивам») пьесы Станиславы
Пшибышевской. Само собой разумеется, что Пшибышевска, всю свою жизнь посвятившая Робеспьеру, ТАКОЕ написать не могла никогда, и что «мотивы» пьесы в фильме ограничиваются чуть ли
ни именами действующих лиц. Точнее, из неё просто взяты отдельные куски текста, а истинный смысл и сюжет пьесы полностью искажены. Такую манипуляцию никак нельзя назвать
уважительной ни по отношению к сложной ткани исторических событий весны 1794 г., понять которые не было предпринято и самой малой попытки, ни к тонкой и страстной пьесе
Пшибышевской, суть которой Вайда извратил, и потому сложно назвать «шедевром» вещь, составленную из политической подтасовки и литературного мошенничества.
Внешнее представление героев тоже вызывает недоумение, и не всегда понятно, плакать следует или смеяться. Робеспьер в парике похож на Робеспьера. Робеспьер без парика похож на
наркомана в состоянии ломки. Элеонора Дюпле превратилась в домашнюю мегеру-самодурку, а её шестнадцатилетний братик помолодел лет на десять. Сен-Жюст, в зависимости от освещения,
похож то на задерганного истеричного юношу, то на проголодавшегося хищно оскаленного вампира. Всклокоченный, опухший, с подведёнными глазами и ярко напомаженным ртом Барер
смахивает на отдыхающую после трудов проститутку из Булонского леса. Камилл Демулен покруглел лицом и куда-то подевал своё легендарное заикание, да оно и понятно, ведь вместо
хорошенькой кудрявой блондинки Люсили ему в жёны подсунули, как бы это сказать помягче... гораздо менее хорошенькую прямоволосую брюнетку в стиле «готика» с орущим ребёнком на
руках. Ну, а главный герой Дантон странным образом как две капли схож с известным французским актёром Жераром Депардьё, только небритым и примерившим на себя костюм XVIII века.
В свете вышеизложенного на правах рекламы осталось добавить, что присутствовавший на презентации фильма президент Франции Франсуа Миттеран покинул зал задолго до окончания фильма,
и вовсе не потому, что опаздывал на какую-нибудь важную встречу.
